Долженкова и Мефедова оставили в СИЗО еще на 2 месяца без подтвержденных рисков
19 июня в Центральном районном суде Николаева состоялось очередное заседание по делу Сергея Долженкова и Евгения Мефедова, которых обвиняют в действиях, направленных на захват и изменение территориальной целостности Украины за организацию автопробега Одесса-Николаев в марте 2014 года. Суд принял решение удовлетворить ходатайство прокурора и продлить меру пресечения в виде содержания под стражей еще на 2 месяца.
Репортаж из здания суда подготовил журналист Павел Волков для правозащитной платформы «Успішна варта».
Прокурор отказывается говорить на камеру, поэтому диалог приходится воспроизводить по памяти:
- Что противозаконного сделали обвиняемые?
- Есть обвинительный акт.
- Это понятно, но он написан юридическим языком, а наши читатели далеко не все юристы. Объясните, чтобы было ясно обычному человеку.
- Противозаконны их действия, автопробег.
- Автопробег незаконен? Его не согласовали с властями города?
- Дело не в этом. Все есть в экспертизе.
- Но свидетели говорят, что ничего противозаконного не видели.
- Почему? Есть свидетели, которые их опознали.
- Так никто не отрицает, что они там были. Что противозаконного в рамках обвинительного акта они сделали?
- Там были призывы к смене конституционного строя.
- То есть они в Николаеве пытались сменить конституционный строй?
- Нет, в Николаеве не пытались.
Если в обвинительном акте черным по белому написано, что Мефедов и Долженков обвиняются по ст. 111 УК Украины (попытка свержения конституционного строя) за действия, которые они произвели в Николаеве у памятника героям-ольшанцам, но прокурор прямо говорит, что в Николаеве они свергать строй не пытались, то не совсем понятно, что вообще происходит в уголовном процессе.
Возможно общее понимание лучше сложится после следующего эпизода. На улице перед заседанием ко мне подошла женщина лет 50-60-ти.
- Вы журналист? – поинтересовалась она. – Обратите внимание – на здании суда нет флага Украины.
- И что? – скупо отвечаю я после бессонной ночи в транспорте на 40-градусной жаре.
- Ну они же постановления принимают именем Украины, а флага нет.
- Главное, чтобы законные решения принимали, - уже понимая, куда клонится дело, пытаюсь завершить разговор.
- Да, но все-таки обратите внимание, - с трудом отстала озабоченная отсутствием флага гражданка.
Наконец конвой приводит обвиняемых, и все заходят в зал. Я показываю удостоверение и хочу подойти к ребятам, чтобы взять интервью, но старший конвоя не пускает – согласно приказу №613 Нацгвардии с подсудимыми общаться нельзя. Не помогают даже угрозы о привлечении к ответственности за препятствование работе журналиста. Однако согласно этому же приказу Мефедов и Долженков имеют право на конфиденциальное общение с адвокатами, чего они и требуют. Однако у присутствующего на каждом заседании николаевского праворадикала Тодора Пановского иное мнение. Он отказывается выйти вместе со всеми из зала, кричит, что адвокаты – «кремлевские наемники», которые «занесли деньги», чтобы обвиняемым не успели подлить меру пресечения.
- Я хочу, чтобы они сидели вечно! - надрывается Пановский, нервно поправляя торчащую из-за уха косичку. – Из-за них на меня охотится ФСБ!
Выдворили его из зала, естественно, не ФСБшники, а украинские нацгвардейцы, но уняться радикал не смог даже в коридоре.
- Поймите, никто не может запретить человеку общаться с адвокатом. Человек – это живое существо, - объясняет ему представитель «полиции диалога».
- Нет, для меня это сепарский сброд, - отказывается признавать единство человеческого рода Пановский, - это не люди, а враги.
Несмотря на решение суда обязать прокурора приводить на каждое заседание по 10 свидетелей (всего их в деле 49), снова прибыло только два человека. Один из них – служащий полицейского спецназа «КОРД» Александр Клочков:
- К автопробегу мы не смогли подъехать близко, так как на мосту стояли блокпосты украинской самообороны, была пробка. Ни там, ни на площади Ольшанцев никаких беспорядков не было, мы стояли в резерве и нас не задействовали.
Второй свидетель – также служащий полицейского спецназа Евгений Виноградный. Он не смог точно ответить на вопрос, какую должность занимал в марте 2014 года, т.к. «после Майдана постоянно меняли названия, и я даже не помню, как правильно называлось подразделение». Он также заявил под присягой, что в его обязанности входило задерживать правонарушителей, которые организовывали массовые беспорядки, но в тот день ни беспорядков, ни задержаний не было.
- Я не видел никаких правонарушений. Что там были призывы к смене власти, услышал из СМИ, - подытожил свои показания Виноградный.
Так как свидетели закончились, а следующую партию в количестве семи штук прокурор пообещал привести 27 июня, Евгений Мефедов попросил у суда дать разрешение на вывоз его в больницу для обследования и лечения так как за 5 лет в СИЗО сильно ухудшилось здоровье. Приходящий же в изолятор стоматолог не смог определить причину зубной боли и пообещал посоветоваться дома с женой. Суд посчитал, что нужно сделать запрос в санчасть СИЗО и отложить решение этого вопроса до следующего раза.
А вот вопрос меры пресечения, чего так боялся сидящий в зале и периодически хихикающий на словах «Беркут» и «нет состава преступления» националист Пановский, откладывать не стали. Прокурор прочитал состоящее из 2,5 страниц текста ходатайство с перечислением стандартных рисков: возможность побега в РФ, давления на свидетелей и т.д.
Адвокат Ольга Балашова: «Согласно ст. 184 УПК с ходатайством прилагаются копии материалов, которые подтверждают наличие рисков. Здесь вообще нет приложений и уже много лет сторона обвинения подает «голое» ходатайство. Сама по себя тяжесть инкриминированного преступления не может быть основой содержания под стражей столь длительного времени. Свидетели подтверждают, что по ст. 109 нет состава преступления, по ст. 110 прошли сроки давности, по ст. 294, даже если будет обвинительный приговор, можно дать не более 4-х лет. Подсудимые уже пробыли в заключении больше, чем им могут дать. Прокурор говорит, что у обвиняемых есть знакомые среди людей, которые «не воспринимают государственную власть». Так власть поменялась. Кого они не воспринимают: Зеленского, Порошенко или может Януковича? Наличие же уголовных связей надо доказывать. Назовите фамилии, предоставьте документы».
Адвокат Валентин Рыбин: «Для меня унизительно аргументировать отсутствие необходимости содержания под стражей людей, которые в 2014 году приехали из Одессы на 70-летие освобождения Николаева от фашистов. Кто-то против победы над фашизмом и возложения цветов к памятнику освободителям? Прокурор против? О чем мы говорим 6-й год? Для усиления обвинения взяты лозунги на митинге: «Вперед, славяне, русичи, вперед!», «слава Руси!», «один за всех и все за одного!», «слава героям-ольшанцам, слава Беркуту, слава погибшим героям!». Это тянет на 10 лет тюрьмы? В обвинительном акте написано, что эти лозунги в Николаеве были использованы для дестабилизации ситуации в Одессе. Нам перед дедами и прадедами не стыдно, что мы в 21 веке такими делами занимаемся?
Рыбин заявил, что Евгений Мефедов является заложником, который «удерживается Украиной как Сомали» для обмена. Мало того, аргументы о безальтернативности меры пресечения по инкриминируемым статьям неактуальны, поскольку 14 декабря 2017 году по обращению стороны обвинения Мефедову вообще отменяли меру пресечения. После этого сотрудники СБУ насильно доставили формально свободного на тот момент Евгения в г. Святогорск для произведения обмена с ОРДЛО, где он по сути оставался заложником до 28 декабря. Дальше – отказ в обмене и возвращение в СИЗО.
Тогда встал сам Евгений Мефедов.
- Какой суд решил, что российское гражданство является риском? – задал он по сути риторический вопрос. – В УПК нет такого риска как российское гражданство. По ст. 24 Конституции Украины не может быть дискриминации по признаку расы, национальности или гражданства, а прокурор заявляет такое в присутствии представителей ОБСЕ. Кроме того, с чего вообще решили, что я гражданин РФ? Где мой паспорт?
- А где он? – поинтересовалась судья.
- Пусть его найдут. Я его уже 5 лет не видел, а к этому уголовном делу он вообще не приложен. Без паспорта, откуда вы знаете, как меня зовут и кого вы судите? Свидетели-полицейские говорят, что никого не задерживали и беспорядков не предотвращали. Тогда если мы с Сергеем совершили преступление, они тоже преступники, поскольку бездействовали. Прокурор говорит, что я могу снова совершить преступление. В каком смысле снова? Я что, уже за что-то осужден? Касательно возможности незаконно влиять на свидетелей. А что, можно на них законно влиять? Вы думаете, я смогу повлиять на спецназ полиции? Как и зачем? Они же не видели преступления.
- Государство видимо так боится нас, что столько лет держит под стражей. Если вы так боитесь, что же, держите меня, - посмотрел в глаза судьи Долженков.
- Я ничего не прошу, как и Сергей, - резюмировал речь Мефедов.
Прокурор возражать не стал. Все два часа, пока говорили адвокаты и подсудимые, он молчал.
Пока суд пребывал в совещательной комнате, праворадикал Пановский успел обвинить убегающего куда-то прокурора в некачественной работе и заявил, что суд должен принять решение «в национальных интересах Украины», имея в виду, что развалившаяся доказательная база не должна влиять на вынесение обвинительного приговора.
Я удивился, почему выводимый из зала Долженков попрощался с матерью, ведь их должны вернуть на оглашение постановления суда. Однако не вернули. Судья продлила содержание под стражей на очередные 60 дней без присутствия обвиняемых. Тем не менее, «таперича не то, что давеча». Согласно решению Конституционного суда от 13 июня 2019 года, постановления суда первой инстанции об избрании или продлении меры пресечения могут быть обжалованы в апелляции. Адвокаты заявили, что так и поступят.
