Сейчас, когда Евгений Мефёдов и Игорь Кимаковский в безопасности, мы поговорим о тех, кто ничего не сделал для облегчения их участи — о сотрудниках российских консульств.
Видя, с каким неподдельным отсутствием интереса они относятся к собственным гражданам, попавшим в беду, так и хочется спросить: а зачем российские консульства в Харькове и Одессе вообще нужны и что они должны делать?
Да то, что делают диппредставительства во всём мире и чем занимались коллеги подчинённых министра Лаврова во времена имперские, при министрах Горчакове, Гирсе и Сазонове.
Горе без ума
Все мы помним, что происходило в Харькове и Одессе в 2014 году, но никто не может толком вспомнить, где были сотрудники российских консульств в те дни. Кого они спасли в своих стенах, кому в срочном порядке сделали документы на выезд?
А вот 190 лет назад в Тегеране всё было с точностью до наоборот. После заключения Туркманчайского мирного договора, одним из пунктов которого обозначалась возможность свободного переселения армян из Персии в пределы России, многие воспользовались этой возможностью. Начиная с января 1829 года в посольство стекалось большое количество армян, просивших посланника А. С. Грибоедова о помощи с возвращением на родину, которая к тому времени стала частью Российской империи. Репатриироваться пожелал евнух шахского гарема, главный казначей и хранитель драгоценных камней шаха, армянин-мирза Якуб Маркарьян, который желал вернуться в Эривань. Гневу шаха не было предела, ведь евнух мог рассказать о состоянии финансов Ирана и разгласить многие дворцовые тайны. Шахиншах потребовал выдать беглеца, Грибоедов ответил отказом. После этого Якуба обвинили в том, что он обокрал имперскую казну, и назначили за его голову награду. Затем в русскую миссию пришли две армянки из гарема родственника шаха Аллахяр-хан Каджара.
11 февраля 1829 года толпа тегеранцев, возглавляемая людьми Аллаяр-хана, напала на русское посольство. По показаниям персидских сановников, в тот день у посольства находились около 100 тысяч человек. Руководители заговора быстро потеряли контроль над ними. Предвидя, какой опасности он подвергается, Грибоедов за день до нападения послал ноту шаху, заявляя, что из-за постоянных угроз он вынужден просить своё правительство об отзыве его миссии из Персии.
Конвой миссии из 35 казаков оказал сопротивление, но силы были неравны. В схватке погиб весь конвой миссии и сам Грибоедов. Из всего русского посольства спасся лишь секретарь миссии Мальцов, сумевший спрятаться во время резни.
Правда, случай реальной помощи всё же имел место и в наше время в наших краях. Атташе генерального консульства РФ в Харькове Дмитрий Бондарец в 2018 году попал в базу данных сайта «Миротворец» из-за ситуации с экипажем задержанного в Украине российского судна «Норд». Там говорится, что Д. Бондарец внесён в базу данных за «организацию незаконного пересечения государственной границы Украины на пункте пропуска "Гоптовка" группой лиц (экипаж судна «Норд») и в аэропорту "Жуляны"».
Сдавая рядового Мефёдова
Неравнодушные одесситы делали много попыток обратить внимание консульства РФ в Одессе на судьбу российского гражданина Евгения Мефёдова, более пяти лет проведшего в украинских застенках. Не более пяти раз за всё это время их удалось уговорить посетить сидельца в СИЗО и заглянуть на заседания суда.
«Сотрудники генконсульства РФ в Одессе за пять лет не оказали должного внимания не только Мефёдову, но и другим гражданам РФ, находящимся в украинских тюрьмах. Когда суд определил Мефёдову сумму залога, я позвонил в консульство и попросил помочь. Мне было отказано. Когда Мефёдов вышел из тюрьмы, я опять звонил в консульство и просил его приютить, потому что у него не было денег даже на проживание. И мне также было отказано», — утверждает адвокат Валентин Рыбин.
А вот что говорил другой обменянный на днях российский гражданин, Александр Кимаковский в декабре 2018 года: «За эти годы много раз приезжали представители Красного Креста. Особенно много помогали перед обменом 27 декабря 2017 года. Несколько раз привозили в тюрьму гигиенические наборы (мыло, шампунь, стиральный порошок, зубную пасту, туалетную бумагу). Мелочь, а приятно!
Несколько раз были представители ООН. Интересовались тем, как меня пытали. Приезжал координатор СММ ОБСЕ Тони Фриш. Общался с ним минут сорок. Просил, чтобы они во время брифингов в Минске после очередных "удачных" переговоров не обнадёживали и не говорили об обменах. Прислушался…
Также представители ОБСЕ и ООН почти всегда бывают на моих судах. Три раза приезжал представитель украинского омбудсмена.
Удручает, что за три с половиной года представитель российского консульства приезжал только один раз».
Меж тем сотрудники российских консульств в царские времена вели себя совсем иначе. В круг их обязанностей входили контакты с местными властями и полицией, присутствие в судах и посещение тюрем, в которых сидели подданные всероссийского самодержца. Барон А. А. Гейкинг описывает случай с попавшим в английскую тюрьму за убийство русским матросом, которого удалось спасти от петли и путём регулярных бесед вернуть на путь истинный. Генконсул Гейкинг выступал, таким образом, в роли психолога, проповедника, старшего товарища и воспитателя одновременно.
Как-то к нему в Лондоне обратился приехавший из России студент, остановившийся в каком-то лондонском пансионате. Не владея английским языком и оставив вещи в своём номере, студент вышел на улицу, заблудился и забыл и адрес, и местоположение пансионата. Он пришёл за помощью к русскому генконсулу, потребовав от него предпринять необходимые поиски.
И таких примеров барон Гейкинг приводит немало: «то это профессор, потерявший свой багаж, то артистка, требующая денег с английского антрепренёра, то дама, умоляющая разыскать сбежавшего мужа или любовника, а то и вовсе сумасшедшие. "Консул не нянька!" — пишет он, — и не надо испытывать терпение консульского чиновника там, где нужно обращаться к местным властям».
В 1904 году сотрудники консульства помогли переправить на родину из Германии тело А. П. Чехова. Правда, выглядело это не так красиво. Вот что писал Максим Горький жене: «Этот чудный человек, этот прекрасный художник, всю свою жизнь боровшийся с пошлостью, всюду находя её, всюду освещая её гнилые пятна мягким, укоризненным светом, подобным свету луны, Антон Павлович, которого коробило всё пошлое и вульгарное, был привезён в вагоне "для перевозки свежих устриц" и похоронен рядом с могилой вдовы казака Ольги Кукареткиной. Это — мелочи, дружище, да, но когда я вспоминаю вагон и Кукареткину — у меня сжимается сердце, и я готов выть, реветь, драться от негодования, от злобы. Ему — всё равно, хоть в корзине для грязного белья вези его тело, но нам, русскому обществу, я не могу простить вагон "для устриц". В этом вагоне — именно та пошлость русской жизни, та некультурность её, которая всегда так возмущала покойного».
Консульские сотрудники в японских портах часто выступали защитниками в судах по делам попавших за решётку русских моряков. Причём денег с них не брали...
Я, конечно понимаю, что с тех времен много воды утекло, но скажите мне, чем Виктор Бут и Мария Бутина, которых консульства не оставляют в беде, лучше Мефёдова и Кимаковского? Только тем, что США — приоритетное место службы российских дипломатов и там они имеют дело не с простыми людьми, а с социально близкими?
Дмитрий Губин
