— Я учился в Тираспольском филиале Московского университета менеджмента и коммерции, но так вышло, что занимался автоделом. В Одессу приехал в 2004 году — жить и работать. Моя жена — коренная одесситка, у нас есть 8 летняя дочь. Правда, сейчас мы с супругой в процессе развода: за время моего пребывания в тюрьме она нашла мне замену. Но раньше мы нормально жили. И хотя меня не спешили официально оформлять на работу (я ведь был с российским паспортом), я не чувствовал в отношении себя в Одессе никакого негатива, ко мне все относились нормально.
— Как оказался на Куликовом поле?
— Когда на Украине начались известные события, я следил за всем, что происходило. Меня возмущало то, что творилось в Киеве, я считал это неприемлемым! На тот момент у меня было огромное желание пойти работать в милицию, но я ведь не был гражданином Украины. Поэтому с марта 2014 года начал приходить на Куликово поле, где собирались одесситы, противостоящие этому шабашу. К тому же, все они были за дружбу с Россией. Там я вступил в ряды православного казачества.
— Чем именно ты занимался 2 мая 2014 года?
— 2 мая мы должны были обеспечивать правопорядок, так как имелись предпосылки того, что из-за футбольного матча, проходившего в городе, будут провокации со стороны «ультрас» и прочих националистов в отношении активистов Куликова поля. В Одессу тогда свезли очень много нацистов: мы намеревались не допустить столкновений и защитить своих людей. Я был на улице Греческой, где произошли первые кровавые столкновения, стоял в кордоне вместе с сотрудниками милиции, плечом к плечу… Но правоохранителям не поступало каких-либо приказов что-то делать…
— Когда поджигали Дом профсоюзов, ты где находился?
— К тому моменту я уже был задержан! Туда смог прорваться и там погиб мой товарищ Алексей Балабан… Тогда агрессивно настроена толпа нацистов окружила наш квартал, и нам пришлось укрыться в здании ТЦ «Афины», куда впускали бойцы подразделения «Сокол». Потом под предлогом эвакуации нас всех задержали. Я пытался объяснить, что я наоборот помогал милиции охранять правопорядок, но меня никто не слушал, мол, дашь показания, всё объяснишь, а сейчас тебе предъявлено обвинение, поехали, потом разберутся…
— И разбирались без малого 3,5 года?!
— Да уж… Нас, около двух десятков задержанных, сразу же вывезли в Белгород-Днестровский (райцентр в Одесской области – авт.), там мы несколько дней просидели в камерах. Потом нас ночью «оптом» погрузили в «автозаки» и отправили в Винницкую область, где определили меру пресечения в виде содержания под стражей, после чего отправили в СИЗО Винницы. Позже я узнал, что в ночь с 4 на 5 мая под стенами КПЗ в Одессе собралось много одесситов, требовавших отпустить ребят, задержанных в Доме профсоюзов. Тогда некоторых отпустили. Правоохранители опасались, что так же придут люди и к КПЗ в Белгород-Днестровском, поэтому в срочном порядке «эвакуировали» нас в Винницу. Там в СИЗО мы просидели несколько месяцев. Лишь один раз за всё время ко мне пришёл следователь, я ему объяснил, что в беспорядках не участвовал, а фактически находился вместе с правоохранителями. Но во внимание из моих слов ничего взято не было. Ни-че-го! Следователь этот был явно подневольным человеком, по нему видно было…
— Что тебе вообще конкретно вменяли?
— Как – что? Организацию массовых беспорядков на Греческой, ставших причиной гибели нескольких человек.
— Как вас воспринимали винницкие сидельцы?
— В Виннице умонастроение людей, конечно, более националистическое, чем в Одессе. И хотя преступный мир в целом аполитичен, тем не менее, со стороны уголовников чувствовалось негативное отношение к нам как к «сепаратистам». В начале сентября 2014 года нас перевели в СИЗО Одессы. И если в Виннице мы сидели в общих камерах с уголовниками, то в Одессе политических «комплектовали» с политическими. По 8 человек в камере. В целом отношение к нам, в том числе, и со стороны тюремной администрации, я бы охарактеризовал как нейтральное.
— Как часто тебя вызывали на допросы?
— В принципе, взяли ещё раз показания - и всё...
— За 3,5 года – раз - в Виннице и раз - в Одессе?!
— Да. В октябре 2014 года следствие по делу вообще закрыли.
— Адвокат приходил?
— Приходил, но вскоре я от него отказался, так как он вёл свою игру. Не знаю, может, эта игра была в моих интересах, но для меня это было неприемлемо: он хотел, чтобы ради своего освобождения я дал показания против других людей…
— Некоторых ребят, проходящих по вашему делу, периодически выпускали под домашний арест. У тебя были такие перспективы?
— Нет, конечно же! Меня держали в тюрьме только лишь из-за российского гражданства: боялись, что я убегу, покину территорию Украины.
3,5 года в украинской тюрьме за российское гражданство: эксклюзивное интервью одесского политзаключенного Максима Сакауова
— Как часто у вас были судебные заседания?
— Первый судебный процесс состоялся еще в ноябре 2014 года. Нас привезли на судебное заседание толпой в два десятка человек. Всё последующее время нас так и катали: сначала - в Приморский райсуд Одессы, потом, когда там быстренько от нас избавились, нас перевели в Малиновский райсуд. И вот больше двух лет у нас изначально проходили там судебные разбирательства по два раза в неделю, потом по одному разу начали назначать. Большинство заседаний, как правило, отменялись и переносились, потому что уж слишком большим был состав судебных участников, и обязательно кто-то болел… Изначально под стражей нас было 12 человек, а остальные приходили с домашнего ареста. В 2015 году судьи Малиновского райсуда еще нескольких наших ребят выпустили под домашний арест… Меня постановили освободить из-под стражи под денежный залог, но не отпустили…
— Что значит – постановили и не отпустили?
— Прокурор подал жалобу на неоспариваемое решение суда первой инстанции, и с целью оказать давление на судей привёл с собой «группу поддержки» в составе радикально настроенных националистов. Они захватили здание Апелляционного суда, а судей взяли в заложники.
— Честно, если бы я не видела перед собой конкретного человека, пережившего весь этот беспредел, впору сказать, что это – сюжет какого-то низкопробного боевика…
— Но, увы, таковыми были мои реалии! Тогда Апелляционный суд обосновал статьей 6 Конвенции по правам человека, что прокурор - тоже человек, и принял его прокурорскую жалобу. Но в ход её не пустили, потому что прокурор от неё отказался!
— Это как понять?
— Просто накануне националисты захватили здание Малиновского райсуда, судьи которого под угрозами расправы отменили своё же решение по моему залогу…
— Жесть. Я уже начинаю сомневаться, даже разговаривая с тобой в Москве: так ты вышел всё-таки из тюрьмы, или ты – фантом?
— Вышел по окончательному приговору суда 18 сентября 2017 года. Ровно месяц назад. На суде нас было 19 человек. Оправдали всех! Когда нас привезли, там уже находились конвой СБУ, подразделение «Альфа» вместе со следователями и оперативниками… Когда всем нам зачитали оправдательный приговор, они вышли из конвойной и предъявили новое обвинение Долженкову и Мефедову, оставив их под стражей…
— Напрашивается вопрос: почему именно Долженков и Мефедов?
— Сложно сказать… Наверное, у СБУ к ним какое-то предвзятое отношение.
— Ты вместе с ними в камере сидел?
— Нет, но я их знаю, мы ведь регулярно встречались на судах. Вместе нас не сажали, так как почему-то мы считались подельниками…
— Ты был с ними знаком на Куликовом поле?
— Нет. Мы с ними познакомились лишь в октябре 2014-го, когда закрывали наше дело. До окончания следствия я с ними даже нигде не пересекался.
— Итого, Ильичевский горсуд сделал тебе подарок ко дню рождения в виде освобождения…
— Да, 22 сентября свой 41-й день рождения я встретил на свободе…
3,5 года в украинской тюрьме за российское гражданство: эксклюзивное интервью одесского политзаключенного Максима Сакауова
— Что первым делом осуществил, переступив тюремный порог?
— Сразу же поехал в Приднестровье, поскольку у меня было превышение срока пребывания на территории Украины (хоть и обоснованное, так как меня содержали под стражей, но всё-таки превышение). Если бы я сразу уехал в Россию, был риск, что при нынешней вакханалии меня просто сняли бы на границе с поезда и отправили бы снова в СИЗО. Поэтому я сразу же решил заняться «устаканиванием» миграционных вопросов.
— Всё прошло нормально?
— Не без эксцессов. На границе я предъявил справку о нахождении в СИЗО и оправдательный приговор суда. Мне оформили протокол на предмет того, что факт нарушения миграционного законодательства имел обоснованные причины, и даже штрафных санкций не вменили. А вот из Приднестровья на Украину меня почему-то не пускали, и лишь когда я предъявил повестку в суд по гражданскому делу, то дали разрешение на пребывание на территории Украины на две недели…
— Не перестаю удивляться. И такое бывает?
— Как выяснилось, бывает. В общем, заехал я в Одессу, повидался с дочерью, на поезд – и в Россию…
— Чем здесь планируешь заниматься?
— Жить, работать, приносить пользу российскому обществу. Я ведь – гражданин России!
От редакции. Поток исков от граждан Украины (и не только) в ЕСПЧ стремительно растёт. Только в 2016 году ЕСПЧ присудил истцам против Украины компенсацию в размере €1,2 млн. На рассмотрение ЕСПЧ вскоре добавится ещё один – от политзаключенного Максима Сакауова как лица, пострадавшего от украинской правоохранительной и судебной системы. 40 месяцев, проведенных в тюрьме и оправдательный приговор — беспроигрышный вариант.
Беседовала Оксана Шкода
