Рожала в University College Hospital в Лондоне, которая считается одной из лучших в стране. Было кесарево, потому что я еще в ремиссии после второй операции на сердце. Причем кесарево пришлось выбивать, несмотря на диагнозы и моих недетских 40 лет. Здесь государственная медицина в кризисе из-за наплыва мигрантов, поэтому деньги экономят на всем, включая кесарево. Но мне повезло — выбила.
Подготовки к операции, про которую рассказывали люди, рожавшие в бывшем Союзе, нет никакой. Никто заранее не кладет в больницу, не делают кучу анализов. Приходишь за пару дней до операции, берут кровь на группу и резус (причем на свёртываемость так просто не берут, мне пришлось потребовать). То есть если у кого-то плохая свёртываемость, то это никого не колышет — истекай кровью. Плюс к анализу дают таблетки: две — от тошноты, две — от головокружения. Надо выпить в два приема: вечером и утром в день операции. И кушать в день операции можно! Правило только одно: не есть за 6 часов до операции и не пить за 2. Правило не пить я соблюдала, а вот есть утром практически не ела: так, кусочек хлеба и чай, не хотелось идти на стол с полным животом (как потом показала практика, решение было верным).
Операцию пришлось ждать. Должны были делать в час дня, и мы с мужем приехали ко времени, но они про нас маленько забыли (при том что кесарево было плановым) и вспомнили только к половине четвертого, когда я уже от жажды просто падала. После громких возмущений мужа меня наконец-то стали готовить, а в четыре начали делать.
Хирургически сделали неплохо — кровопотеря всего 400 мл, шов аккуратный. Делала консультант (так здесь называют старших врачей), мисс Уиттон. Потом меня час подержали в послеоперационном блоке (ребенок сразу был при мне, они все пытались заставить ее взять грудь), после чего повезли в послеродовое отделение. Там начался второй, более интересный, этап приключений.
Никаких отдельных палат для рожающих «как все» не предусмотрено. Огромное помещение с закутками, в каждом закутке — четыре шторки. За шторкой — кровать, место для перевозной кроватки, тумбочка, кресло и приставной столик на колесах. Звуко- и светоизоляция нулевая. Ребенок все время с тобой, и если нужна помощь, то нажимаешь кнопку на шнуре. Если кому-то плохо и нажать не может, никто не придет, всем наплевать. Ребенка никогда не забирают, поэтому отдохнуть у мамы не получается. Напротив меня за шторкой ребенок орал как заведённый днём и ночью, но медперсоналу было это до лампочки.
В отделении конкретно грязно, все ходят в уличной обуви (включая медперсонал), про маски и перчатки никто и не слышал. Одна из санитарок все время кашляла и чихала, но была без маски. Пол моется раз в день, кроме выходных, — на выходных не моет никто и ничего. Про халаты и бахилы для посетителей тем более никто не слышал. Руки медперсонал не моет.
Да, мужу разрешено присутствовать при родах, за шторкой тоже можно принимать посетителей — максимум двоих. Последнее, правда, не соблюдает никто — рядом со мной была, по-моему, сомалийка и кто-то испаноговорящий, так к ним целыми кланами приходили. В общем, заходи кому надо, бери что хочешь. Поэтому там наболевшая проблема — похищения младенцев. Для предотвращения преступления каждому младенцу надевают на ножку электронный браслет — сигнализацию.
Один человек может оставаться с родильницей и ребенком на ночь. Остаются в основном мужья (правда, я своего выгнала домой), но шторка никогда полностью не закрывается, соответственно, ты на виду всегда и в любом виде! Держат родильницу в клинике не более 48 часов, а многих выписывают после первых 24. У нас нашли шум в сердце и пока организовывали УЗИ (в итоге ничего не организовали, мы ходили потом отдельно, после выписки, но, слава Богу, все чисто оказалось), это дало мне два дополнительных дня, так что я более-менее оклемалась к выписке.
Питание — это отдельная поэма о семи песнях. Никакого «в первый день не есть» здесь нет, а меню просто убивает. Нет, выбор хороший и, наверное, вкусно, но на жареное мясо с макаронами и прочие дела после полостной операции на животе как-то не тянет. Утром есть выбор: или тост (горячий бутерброд), или мюсли с молоком. Я спасалась детскими фруктовыми пюре первые сутки, потом нашла в меню относительно безопасную рыбу с пюре.
Кормление ребенка у меня было проблемным, потому что молоко просто не пришло. Ни на первый день, ни на второй. Как мне сказали, это нормально после кесарева сечения. Никто не помог «раздоиться», просто выдали мне шприц инсулиновый и сказали давить на грудь, пока молоко не появится. Бутылочку пришлось выбивать с боем.
Вообще местные роддома — это акушеркино царство. Молодые врачи акушерок просто боятся! Когда моя детка перестала писать и не писала сутки из-за обезвоживания, я устроила очередной скандал и затребовала педиатра. В итоге потребовался аж старший врач, который полностью принял мою сторону (видать, и его достало самоуправство акушерок), и четкая угроза с моей стороны позвонить адвокату и засудить их, чтобы мне стали выдавать детское питание.
Выписку мне делали шесть с половиной часов. Сначала забыли составить бумаги, потом их внутренняя аптека забыла выдать фрагмин. На предложение выписать рецепт, чтобы я пошла и купила нужное в аптеке, на меня посмотрели, как на врага народа.
Когда мы наконец вышли из этого адова места, я ощущала себя как человек, вышедший на свободу после 10 лет одиночного заключения.
Вот такие были у меня роды в одной из лучших больниц Лондона.
опубликовано 07/07/2017 08:00
