Окончательное падение Порошенко и его сторонников, конечно, внесет некоторые изменения в обстоятельства украинской политики, российско-украинские отношения и возможности воздействия на них со стороны Запада. Но, думаю, кардинальным образом это ничего не изменит.
Проблема современной Украины заключается не в режиме, который насадил оголтелое украинство, а в украинстве, которое взяло такую силу, что смогло вплотную подойти к захвату власти и настолько впечатлить Запад, что тот помог украинским шовинистам ее оседлать.
Нынешний украинский режим, вполне возможно, падет, а может быть, лишь трансформируется.
Но вот украинство — идеология отрицания национальной и культурной общности великорусского и малороссийского народов, принципиальной враждебности ко всему русскому, собственной вожделенной «принадлежности к Европе» и готовности за это выполнять для Запада самую грязную работу — точно останется.
И если ему как мировоззрению и политическому проекту ничего не противопоставить, оно будет и дальше набирать силу. Тем более что спрос на Западе на все, что направлено на разрушение России и русского народа, будет оставаться высоким.
Важные для России и русских вопросы
У меня нет окончательного рецепта подхода к этому вопросу — он может быть выработан только общими усилиями. Проблема, однако, заключается в том, что его серьезного обсуждения не наблюдается.
Сегодня в основном обсуждаются тактические политические детали: что думают об Украине, причем в сугубо прикладном плане, немцы, американцы или поляки; кто из политиков и как должен был себя повести, но не повел; от кого и что ждали, но не дождались; кому и как стоило бы себя проявить сейчас, но он себя, скорее всего, именно так не проявит.
Другое дело — наше собственное самоопределение по проблеме Украины и украинства. Что такое современная Украина сама по себе и для России?
Кто такие украинцы для граждан России вообще и для той их преобладающей части, которые считают себя русскими?
Как нам относиться к украинским русским, которые в силу давящих обстоятельств и собственной слабости пошли по пути украинизации? Что будет означать для России и русских возможный возврат украинских элит к здоровому национальному самосознанию, и какие формы оно может принять в современных обстоятельствах?
Некоторые исторические подсказки
В Российской империи существовало мировоззренческое течение — «украинофильство». Изначально оно не было враждебно России и русским, не являлось сепаратистским, а лишь исходило из некой «двусоставности» России, утверждало особую роль Малой Руси в общерусской истории и культуре и имело целью развитие региональной малороссийской самобытности.
Но оно довольно быстро — не без внешнего, понятно, участия — трансформировалось в то самое антироссийское и русофобское украинство, о котором было сказано выше. Потом никогда не бывает так, как прежде. После того, что произошло в отношениях между украинцами и русскими за последнюю четверть века, наше отношение к ним, да и к самим себе, русским, уже никогда не будет прежним. Да этого и не требуется. А вот что требуется, так это реалистично, отставив в сторону стереотипы, взглянуть на историю, на сегодняшний день, провести от них линию в будущее.
Можно, конечно, вслед за автором «Повести временных лет» в силу традиции продолжать говорить о Киеве как о «матери городов русских», но важно вникнуть в то, какое значение вкладывал в эту фразу Нестор-летописец: Олег объявлял Киев «метрополией» (от греч. μήτηρ — «мать» и греч. πόλις — «город»), то есть столицей владений, доставшихся ему в княжение, утверждал понятие о централизации как единственно возможной форме существования государства. Потом такой столицей стал Владимир, затем — Москва, Петербург, опять Москва.
Киев для нас останется столицей централизованного русского государства — Киевской Руси, но, собственно, пращуром русских городов пусть все же будет основанная, как мы сегодня знаем, раньше него, в 753 году, древняя Ладога. От кого ведут свое родовое начало русские города в Сибири? Расскажите там нашему мужику, что они ведут свое начало от Киева, и услышите, что он вам ответит. А русские города Новороссии — разве они не дети Санкт-Петербурга?
Не очень веря в концепцию триединства русского народа (а перед лицом событий 1991-го и последующих лет в нее можно только верить — эмпирически она не подтверждается), я никогда специально не искал в ней противоречий. Недавно, однако, мне бросилось в глаза ее явное расхождение с близкой мне мыслью Льва Николаевича Гумилева о битве на Куликовом поле как отправной точке формирования собственно русского этноса.
Помните: «Пришли москвичи, серпуховчане, ростовчане, белозерцы, смоляне, муромляне и так далее, а ушли с него — русские»?
Немаловажно, конечно, добавить сюда и западно-русских князей и воинов из Брянска, Полоцка, Друцка… Но с земель Малой Руси там если кто и был, то в личном качестве. Верю, что и потомки его, несмотря на все исторические перипетии, навсегда остались русскими.
Не повторять ошибок и преодолевать украинство в себе
Многовековое пребывание народов Западной и Южной Руси под польско-литовской и австро-венгерской оккупацией, их подверженность в тот период жесткому религиозному и культурному переформатированию не могли остаться без губительных для них последствий. Заданный их формированию в качестве «самостоятельных» этносов антирусский вектор не был полностью преодолен ни в Российской Империи, ни в СССР.
Вновь подстегнутые извне в конце XIX века и лишь ненадолго заторможенные в середине века XX, на рубеже тысячелетий разделительные процессы между теми, кто называет себя украинцами и русскими, стали полностью необратимыми и привели к сегодняшней трагической реальности. Близко к «точке невозврата», к величайшему сожалению, находятся и действительно братские в прошлом связи белорусского и русского народов.
Белоруссия, однако, — это очевидно иная тема, здесь присутствует гораздо больше, чем в случае с Украиной, факторов, работающих на сохранение между нами если не единства, то хотя бы общности.
Что же касается Украины и украинцев как последователей украинства, то здесь политика должна проводиться без скидок на прошлую «дружбу народов»: нам слишком дорого уже обошлись и еще обойдутся политкорректность и прямое попустительство. При этом там необходима особая открытость ко всему русскому, всяческая его поддержка, но не такая, какой была поддержка так называемых «соотечественников», которые с началом известных событий осенью 2013 года просто исчезли.
Главное же, чего требует от нас углубляющийся кризис на Украине, — это последовательное преодоление тех черт внутрироссийской и конкретно русской политики, которые, как это ни печально, перекликаются с корнями украинства.
Это западничество, пренебрежение многовековой отеческой традицией, попытки подмены народного начала политическими конструкциями, а также банальная национальная ограниченность, вызванная плохим знанием своей собственной страны и своего собственного народа.
Если мы сами останемся до конца русскими, то в исторических местах Киева у нас всегда будет по-особому биться сердце. Этого, однако, мало для сохранения общности с нашими давними, но не очень добрыми, соседями. Надо, чтобы и у них, особенно у живущих на Украине русских, так же благоговейно, как у нас, с мурашками по спине, билось сердце на Соборной площади в Кремле.
Будет так или нет, на самом деле только наполовину, причем на меньшую, зависит от России.
