Морозка, вот что происходило недалеко от твоего дома в 1920 году....
Драма истории: как «принимали» отступавших кадетов румыны в Аккермане
Я был ещё очень молод, можно сказать, юн, когда впервые услышал эту странную для себя историю.
Дед моего приятеля — дядя Костя Райков, как-то на рыбалке, раскуривая папиросу, сказал:
— Мда… а знаешь ли ты, пацанюра, шо у нас в Аккермане были кадеты из Одессы? Когда ж это приключилось? Помню себя совсем мальцом, вот как ты, даже помладше.
— Какие кадеты? — удивился я. — Ведь тогда тут были румыны. Дядя Костя, шо-то вы…
— Я те дам «шо-то»! — рассердился старый и закашлялся дымом. — Шо ж, я дурной совсем стал? Ну да, где-то в 20-м или 21-м году зимой они к нам из Овидиополя прибились, отступая от красных. Мда…
— Дядя Костя, расскажите, а? — заканючил я, падкий на подобные истории.
— С другой стороны, шо тут рассказывать? — пожал плечом старик. — Был малым… Помню, холод страшный был. Лиман стал. С Овидиополя, вернее, далеко за ним слышна была канонада и пулемётные очереди. Кадеты шли с белыми флагами растянутым строем через лиман. Городские высыпали на берег. И тут румыны дали им жару. Начали стрелять по колонне. Потом, правда, перестали, видно, разобрались, кто такие. Мда…
— А дальше что?
— Дальше… — проворчал старый аккерманец. — Дальше не знаю, говорю же, малым был…
Этот разговор прочно засел у меня в голове. И вот недавно, блуждая в бесконечном интернете, я нашёл описание этой истории…
1.
Та зима 1920 года и впрямь лютовала далеко не по-южному. В Одессе от бесконечной смены властей народ вконец ошалел. Суровый холод притащил за собой неразлучного своего собрата всех общественных бедствий — голод. Люди на Привозе меняли золотые украшения на твёрдую, как дикий ракушечник, буханку хлеба. Не хватало дров для обогрева жилищ. В общем, всё, как всегда, когда в Отечестве лихолетье.
К Одессе приближались красные в авангарде с конницей Котовского.
Части белогвардейцев разделились. Одним удалось погрузиться на суда и выйти в море, другие же, отказавшись от эвакуации, решили пробиваться маршем к границе с Румынией с тем, чтобы уйти от наседавших красных. К их колонне пристала значительная часть гражданских лиц, обременённых многочисленными обозами. Все рассчитывали, что румыны протянут руку помощи отходившим войскам и гражданским.
25 января 1920 г. среди отступавших был и полк Одесского кадетского корпуса, в котором, по сути, под штыками стояли дети лет 12-15. Кадетов насчитывалось до 900, а воспитателей — 45. Командование принял на себя генерал Васильев, который из Овидиополя отправил начальника штаба полковника Мамонтова на переговоры с румынскими властями.
Переход до Овидиополя был труден. Донимал мороз, отсутствие горячей пищи, тёплых вещей. Военный отряд был лишён манёвренности из-за большего количества гражданского населения в обозе. По занесённой метелью дороге отставших гражданских несусветно грабили местные жители. Много беглых пропали без вести среди снежной пурги и стылых степей…
Надо сказать, местная беднота довольно враждебно относилась к отступавшим, считая тех «буржуями» и «офицерской сволотой». Ну, всё, как всегда…
К Овидиополю здорово поредевший отряд Васильева добрался только к 28 января. Напротив, по правому берегу, сквозь мглу холодно поблёскивал огнями Аккерман. В то время, как известно, он назывался Четатя-Алба и был под контролем боярской Румынии.
Генерал Васильев предпринял несколько попыток перевести по льду Днестровского лимана свой отряд, но. Но неожиданно, в нескольких вёрстах от берега, его встретил пулемётный огонь. Так румыны проявили «акт дружелюбия» по отношению к бедствующему обозу бежавших из Одессы.
Из полка кадетов были сформированы боевые подразделения добровольцев. Однако 50 детей во главе с их руководителем директором корпуса полковником Бернацким пошли обратно в Одессу. Полковник рассчитывал, что красные окажут милость и не тронут детей. Так оно и случилось — при встрече с первыми разъездами большевиков все офицеры и кадеты-старшеклассники были арестованы, а младших отпустили. Кадеты добрались до своего корпуса в Одессе. Он был пуст и разграблен. Мальчики разошлись по домам…
2.
Васильеву ничего не оставалось, как продолжить поход вдоль Днестра в надежде всё же перейти границу. Мало кто позавидовал бы этому странному отряду. Его обстреливали наседавшие разъезды красных, ночами безжалостно грабили мародёры, да и румыны со своего берега поливали огнём, не желая приютить многотысячный обоз. Ни тепла, ни покоя, ни человеческого участия. В таких условиях отряд вышел к насёлённому пункту Кандель (ныне с. Лиманское). Это крупное селение бывших немецких колонистов стало оазисом, как считали многие в отряде. За Канделем дислоцировалась погранзастава Красной армии. Собрав все силы, кадеты и офицеры-добровольцы буквально смели заставу единым штурмом. Эта маленькая, но первая победа расслабила мигрирующий отряд. Люди, вьючные животные вконец вымотались за неделю перехода в ужасном холоде, голоде и напряжении, когда смерть ходила за ними буквально по пятам. Местное население, чтившее благодарную память о самодержце, радушно приняло белых и гражданских из обоза.
Но и командование Красной армии не дремало. Там понимали, что сейчас выпала весьма выгодная возможность окружить и разгромить отряд генерала Васильева. Так они и сделали. Труднее всего генералу пришлось со своими подчинёнными офицерами. Все безумно устали и хотели только одного — тепла и горячей пищи. И вот тут проявили крепость духа именно кадеты в составе с отрядом офицеров-добровольцев, общим числом не более 200-300 человек. Кадетам было выдано всего по четыре обоймы патронов на бойца. Дополнительно их роте был передан пулемёт «Льюис».
Вот, как описывают хроникёры тот бой.
«К Канделю приближались цепи красной пехоты, поддерживаемые пулемётным огнём тачанок и артиллерией. На холмах появилась красная конница, готовая начать атаку и преследование, как только белые будут опрокинуты. Немногочисленные на первоначальном этапе боя защитники Канделя проявили мужество и стойко выдержали атаку красных. За пулемётом кадетской роты находился кадет Никольский, который вступил в дуэль с пулемётными тачанками красных, очень удачно отгоняя их своим огнём. Вскоре, однако, он был ранен в кисть правой руки. Под давлением превосходящих сил красных обороняющиеся начали организованный отход.
Постепенно командованию белых удалось поднять бойцов. На передовую подошёл броневик "Россия" и открыл огонь из своих пулемётов, на позицию вышли артиллерийская батарея, отогнавшая своим огнём конницу неприятеля, павлоградские гусары, пехотные и прочие части.
Перейдя в контратаку, белые опрокинули красную пехоту и у неё на плечах ворвались в колонию Зельц и, в ходе упорного боя, происходившего за каждую улицу и длившегося весь остаток дня, полностью овладели ею. Наступавшие вели бой боеприпасами, взятыми на убитом противнике и у пленных, так как выданные в начале боя патроны были израсходованы. Красные понесли большие потери. Их преследование прекратилось только с наступлением темноты».
3.
Однако блистательная победа при Канделе и Зельце лишь казалась успехом. На самом деле в этой битве генерал потерял не только в живой силе — были израсходованы почти все боеприпасы. В этих условиях Васильев принимает решение всё же перейти румынскую границу. Его отряд, который вначале насчитывал около 10 тысяч человек, на этот момент составлял только 6 тысяч человек. Остальные либо отстали по дороге, либо замёрзли, либо погибли от пуль красных и мародёров.
Если и есть лукавое коварство в этом мире, то оно было продемонстрировано в те печальные дни от румын. «К вечеру 3 февраля отряд перешёл румынскую границу в районе села Раскаецы. Генерал Васильев, отправившийся на переговоры, получил разрешение только на то, чтобы переночевать в этом селе. Утром 4 февраля румынские войска, установив на возвышенностях, окружавших село, пулемёты, открыли огонь по хатам села, где ночевали русские, и по русскому обозу. Стреляли поверх голов и на поражение. Были убитые и раненые. По свидетельствам врача Красного Креста Докучаева, только в результате этого обстрела в госпиталь поступило около 150 раненых, а всего в окрестностях Раскаец румынские крестьяне собрали впоследствии около 500 трупов. На румынской территории не позволили остаться даже лазарету — раненые были вышвырнуты из домов и отправлены на советскую территорию. Все побывавшие в руках румынских военных были до нитки ограблены ими». Такова голая правда тех событий…
А что же кадеты?
Измученных, замороженных, больных их из Расковец перевезли в Аккерман. Городские власти решили разместить детей на постой в… городской тюрьме. Узнав об этом, военпред из Польши, который сопровождал кадетов до Аккермана, возмутился и, как говорится, поднял скандал. В конце концов, ребятам выделили места в городской женской школе. Ну, и, понятно, в виде отместки устроили кадетам «весёлую» жизнь. Говорят, что паёк, выдаваемый кадетам, съедали сами румынские жандармы. Более всего озаботился судьбой кадетов «Аккерманский дамский комитет», представленный почти исключительно еврейскими дамами. Находясь в заключении, кадеты узнали о своём представлении к Георгиевским крестам и медалям…
В середине марта 1920 года кадеты и двое воспитателей были перевезены в Рени, где их поселили в железнодорожных вагонах на запасных путях. Среди них начались болезни, один кадет умер от брюшного тифа. В середине апреля 1920 года их наконец-то отправили поездом в Королевскую Сербию, где они вступили в ряды Первого русского кадетского корпуса, который был открыт там с тем штатом воспитателей и кадетов, которым удалось эвакуироваться 25 января 1920 года из Одессы морем.
Памятный знак кадетам при Кандели
4.
Драматично сложилась судьба самого генерала Васильева и его офицеров. Генерал, не выдержав позора предательства, издевательств и горечь осознания краха некогда великой своей Родины, застрелился. Его примеру последовали и прочие офицеры отряда…
Вот ещё что хотелось добавить.
Невероятно трудно было читать хроники похода отряда Васильева. Его история, думаю, навеки войдёт в летопись человеческой подлости. Знаете, теперь я понимаю тех молдаван, которые как чёрт ладана боятся воссоединения с Румынией. Есть примеры, которые навеки и несмываемо отмечены на скрижалях истории людей. Точнее, уроки.
Автор: Владимир Воротнюк