Писатель Алексей Ивакин: "Мы обязаны победить, иначе просто не выживем как народ"
О трагических событиях начала гражданской войны на Украине, сложностях дня сегодняшнего и послевоенном будущем ЛИЦ рассказывает российский писатель Алексей Ивакин.
- Итак, Алексей Ивакин – гражданин России, житель Вятки, Кирова, Москвы, вдруг, стал жителем Одессы. Как это случилось?
- За год до войны, до майдана, просто переехали жить в Одессу, потому что там было хорошо. Надо было на море поправить здоровье. Приехали с женой и тогда ещё четырнадцатилетним сыном. Когда майдан начался, у меня было ощущение того, что Украина разваливается, конкретно было предчувствие войны. Я надеялся на менее кровавый вариант и на более широкий вариант развития событий. Надеялся, что и Одесса будет народной республикой и Харьковская область тоже, или всё это будет Новороссией. Или как с Крымом всё произойдёт. Но по определённым причинам случилось то, что случилось.
- Твоё отношение к случившемуся как-то связано с тем, что ты писатель, член поискового движения, всерьёз занимающийся темой Гражданской войны, Великой Отечественной. Как-то наложило отпечаток?
- В первую очередь я историк. И те процессы, что проходили на майдане для меня были понятны. Они вообще – хрестоматийны. 30 ноября 2013 года, когда студенты начали скакать на майдане с возгласами "Кто не скачет, тот москаль", в этот же день в разговоре я сказал: "Начинается война против России". Это не революция, не внутреннее дело. При чём тут москали, я-то тут при чём? Вы там скачите, пожалуйста, против Януковича – это ваши внутренние дела, переизбирайте его. Но сразу же пошла активная атака Евросоюза и США, и их ставленников против России.
- События 2 мая в Одессе как-то тебя зацепили?
- Да, конечно. Сначала 2 мая я был на Греческой площади. После боёв в центре, когда мы отступили. И ведь было понятно, что мы отступим, нас-то всего порядка 300-400 человек, а их там собралось около 4-5 тысяч, а у нас и оружия не было. А у них всё хитро было сделано. Передняя волна действительно были болельщики из Харькова, приехавшие в шортиках, маечках. Они атаковали, разбегались, а за ними шли уже фаланги сотен майдана. 21-я ивано-франковская сотня была, грузинская сотня, ещё какие-то.
- Они были экипированы?
- Да, конечно, со щитами, в касках, с оружием. Кроме огнестрела были дубинки с гвоздями, взрывпакеты с обёрнутыми скотчем поражающими элементами, коктейли Молотова были приготовлены заранее. Любой одессит знает, что рядом с Дерибасовской нет бензозаправок. Тут же подъезжают машины, выгружаются канистры, девочки разливают, тут же выносится на передовую. Всё это было отработано. После того, как мы отступили, часть наших была арестована, а частью ранены или даже убиты. Мы отошли к Дому профсоюзов, но туда уже не успели. Я стоял в сквере, а здание уже горело. Оставалось только фиксировать происходящее, снимать, фотографировать, делать видео. Помочь тем, кто остался там мы уже ничем не могли.
- Что было дальше?
-5 мая, когда мы отбили наших арестованных из милиции, было понятно, что на данный момент какое-то вооружённое восстание невозможно. По одной простой причине, что те люди, которые называли себя командирами "антимайдана", ещё до 2 мая все сбежали в Россию. Они уже были в Крыму, в Москве, и вечером 3 мая давали интервью на телеканалах о событиях в Одессе.
Запомнилась одна из фраз, прозвучавших тогда: "Мы тут активно боремся с бандеровцами, пока вы там в Одессе мирно отсиживаетесь". Активисты Куликова поля, оставшиеся в живых, которые были не арестованы, ушли на подпольное положение
Я знал, что ко мне придут, ждал этого, готовился. И 15 марта 2015 года меня взяли. Пять часов разговора и в результате депортировали оттуда. Доказать у них ничего не получилось, что я к чему-то причастен. Провели беседу и выпроводили.
- Как ты попал в ЛНР?
- Я собирался давно сюда приехать, но попал только сейчас. У меня несколько целей, и главная – это помощь поисковому движению "Память Донбасса" в ЛНР. Ребята открыли шикарнейший музей, где проводят экскурсии, рассказывая школьникам о Великой Отечественной и об этой войне, проводя параллели.
Им нужна помощь, нет ещё понимания у властей ЛНР, что такое поисковая, военно-патриотическая работа молодёжи. Вот с этим мы работаем. Все ж у меня серьезный практический опыт в этом направлении.
Вторая цель – сбор материалов для книги об этой войне. Я ещё слабо представляю, в каком формате она будет: документальная, художественная. Либо документально-художественная, очерковая. Собираю материалы, общаясь с людьми на улице, на остановках, на рынке, в общежитии, надеюсь, из этого получится книга. Даже рабочее название есть – "Кровь Луганска, слёзы Донецка".
- Ты награждён медалью "За боевые заслуги ЛНР". Как и за что ты её получил?
- Награждён за свои одесские приключения. Полностью, подробно о них рассказать еще не могу, война есть война.
- Как автор ты участник сборника "Время Донбасса" и готовишь произведение к следующему сборнику Союза писателей ЛНР "Выбор Донбасса". Как ты оцениваешь литературные процессы, происходящие вокруг Украины?
- Очень сложная ситуация, на самом деле, потому что ресурсов на поддержку литературы здесь мало. Мало реальных писателей, которые могут написать достойно. А в Москве с книжным делом вообще аховая ситуация. У меня есть книга по событиям 2 мая, мы её буквально подпольно писали в самой Одессе. Это воспоминания 28 человек, которые горели в Доме профсоюзов. Я её предлагаю в различные издательства в Москве, а мне говорят: "Спасибо, нам это не интересно".
- Как ты считаешь, почему это происходит? Есть некий мифический негласный запрет? Может рынок не требует или, как говорят нам многие, "люди устали"?
- Да рынок бы съел тираж в те же пять тысяч, он бы разошёлся по территории всего Русского мира – не вопрос. Дело не в рынке. К сожалению, в России патриотизм проснулся в 2014 году, но не забывайте, что на всех должностях и местах сидят люди воспитанные рыночной экономикой 90-х годов. Век либерализма просто так не проходит. Я лично с этим сталкивался, когда приехал с огромными глазами в свой родной город Киров и рассказываю там что-то, а люди просто не понимают, что идёт война. Для них это как картинка на экране. То же самое происходит в кино и театре. Ни одного фильма или театральной постановки, хотя столько сюжетов – бери, не хочу, готовые сценарии. Достаточно сюда приехать, в любую квартиру любого дома зайти здесь в Луганске, готовую историю расскажут тебе. Побеседуй с любым ополченцем, в любой батальон приезжай – у людей столько жизненных историй. Я боюсь, что книга моя не из одного тома будет состоять. Всего рассказать невозможно.
- И как ты видишь выход из этой ситуации?
- Несмотря ни на что, обращусь к писателям, журналистам, драматургам. Даже если у вас это не принимают в печать, есть, в конце концов, интернет – выкладывайте, люди читают и проникаются. Я уже около недели здесь, на вокзале общался с девчонками. Спрашивают откуда я. Говорю из России. Они восхищаются, вы, мол, герой. Спрашиваю, а чего героического, не стреляют же? Понимаете, для нас каждый, кто приехал, герой, не побоялся приехать, разговаривать. Поэтому я и говорю – приезжайте, беседуйте и делайте что-то.
- Каков твой прогноз на развитие ситуации?
- Честно говоря, я не аналитик, но, тем не менее, исторические процессы показывают, что без помощи Запада Украина сама по себе долго не протянет. Она развалится. Каким образом – сложно сказать: отдельные республики, или в составе России, я не знаю. Но Украины, как таковой просто быть уже не может. Любая война Запада с нами - это вопрос выживания для нас. Они всегда идут нас колонизировать. Что в Великую Отечественную, что сейчас. Как тогда немецким солдатам обещали плодородные земли на Полтавщине, так сейчас обещают украинским солдатам земли на земле Донецка и Луганска. В Одессе раздают земли для ветеранов "АТО". Это уничтожение нашего славянского мира. И у нас выхода другого нет. Мы обязаны победить, иначе просто не выживем, как народ, как цивилизация.
- Это понятно. Однако, так или иначе, но мы останемся жить со своими соседями рядом. В одном государстве, или в разных, но рядом с бывшими ветеранами "АТО". Как будет проходить этот процесс? Как быть с теми, кто жёг, резал, убивал людей? В целом как ты видишь формат гражданского примирения?
- Я пока его вообще не вижу. Гражданская война прошлого века закончилась не в 1921 году, и не в 37-м, а где-то в пятидесятых. Да и сейчас мы нет-нет, да и видим всполохи споров между идейными потомками сторон. То, что мы называем "хруст французской булки". Тех же сторонников белогвардейцев, либеральных ценностей, ненавистников нашего советского прошлого на самом деле немного, но они в СМИ, во власти, в культуре. Поэтому, что касается Украины, то нужна программа денацификации, та же самая, что была в Германии после Великой Отечественной. Но для этого надо победить. После этого необходима культурная экспансия. И важно не проводить политику по уничтожению всего украинского.
- Это возможно?
- Смотри. Я въезжал со стороны Новошахтинска, проезжал Антрацит, Красный луч, Лутугино. Дорога вся в ямах. Водитель объяснил, мол, миномётами всё разбили. Потом в Лутугино показал дома, куда снаряды попали, школа сгоревшая. Потом мне объяснили, ты, мол, ехал по "дороге смерти". Именно по этой дороге шла колонна украинских военных, которая давила всё. Маршрутки, машины частные, бабку, продающую яблоки расстреляли, шмаляли по домам. Вот сижу и думаю, как люди, живущие в тех домах и видевшие это всё, смогут простить? Не знаю. То же самое по 2 мая. С одесситами встречаюсь, разговариваем, у всех чёткая позиция – когда вернёмся в Одессу, поставим виселицы на Куликовом поле. Хорошая традиция, после войны в 45-м такое уже было. Причём конкретно известны имена, кого конкретно будут вешать. Того же народного депутата Верховной Рады Алексея Гончаренко, если он не смоется, конечно, его первым повесят.
- Но после победы?
- Да, без победы не будет ничего. Русского мира не будет без победы. Нас просто уничтожат. Физически.
