Российская пропаганда очень верно и качественно использовала образ главного врага — националистов Украины. Правый сектор, за короткий срок, превратили в концентрированного фашиста и выкатили российской аудитории образ, который в 90% случаев ассоциируется с немецкими нацистами времен ВОВ. А так как это безоговорочный враг, то и любая схожесть с ним выражается в желании срочно ликвидировать источник угрозы.

Будучи в Киеве, я несколько раз проходил мимо штаба Правого сектора, который тогда еще располагался в гостинице «Днепр» на Крещатике. Изначально я был уверен, что желающих записаться в эту организацию очень много. Но оба раза я видел одну и ту же картину — на двух стульях у входа в «штаб» сидели два мужичка в касках и курили. Рядом с ними стоял щит, который призывал людей записаться в ряды Правого сектора, но лишь единицы подходили к нему, читали и все-таки шли дальше. То есть говорить о том, что у Правого сектора куча сторонников, не совсем правильно. Даже самооборона Майдана была разбавлена националистами в соотношении 1:40, то есть из 40 сотен самообороны, всего у одной были нашивки ПС.

В то же время, я интересовался у киевлян, каков, по их мнению, процент поддержки националистов и получил ответ, который почти полностью подтвердился социологическими исследованиями чуть позже. Поддержать Дмитрия Яроша — лидера Правого сектора, готовы лишь 1,6% опрошенных, а Олега Тягнибока — 2,5%. То есть, если суммировать рейтинги, то оба этих человека не дотягивают даже до рейтинга Жириновского, за которого в 2012 году проголосовали 6,22% пришедших на выборы. Однако, благодаря российской пропаганде, у обывателя складывается впечатление, что каждый третий житель Украины, поддерживает и более того, готов с оружием в руках уничтожать идеологических противников — коммунистов, социалистов, либералов, демократов и всех, кто считается «москалем».

Таким образом, мы получили ситуацию, когда упоминание Правого сектора в российских СМИ, раздуто на 95% или даже больше, тогда как реального влияния на политическую обстановку в стране, эта организация практически не имеет и балансирует со своим рейтингом, на грани статистической погрешности. А самое забавное, что российские телеканалы, рассказывая о фашиствующих правосеках, снижают их рейтинг и в Украине. То есть, когда 26 или 27 мая подсчитают голоса украинцев, весь этот лживый пузырь пропаганды лопнет и СМИ будут вынуждены озвучить реальный процент поддержки националистов. Уверен, это будет интересно и весело.

И вот еще о чем подумалось — если отбросить все негативные моменты, как то — ущемление прав других национальностей, территориальное притеснение и прочие гонения, то чем национализм плох? Не нацизм, а именно национализм, когда люди, живущие на определенной территории, борются за развитие этой самой территории и всего, что с этим связано. То есть условный башкир, он ведь тоже, по-сути националист, потому что заинтересован в хорошей жизни своей башкирской семьи. И тут так же — украинец желает для своей страны счастливого будущего, при этом не притесняя другие национальности. О том, что в Украине люди боятся говорить по-русски — это полный бред. Точно такой же, как поголовная поддержка Правого сектора. То есть никаких компрометирующих националистов фактов, кроме якобы отмены языка и кричалки «кто не скачет тот москаль», у нас нет. А если учесть, что вдруг проявившиеся правые взгляды — это защитная реакция на внешние раздражители, то можно говорить о том, что процент поддержки националистов еще меньше.

В итоге мы имеем придуманную пропагандой страшилку, которая чрезвычайно эффективна среди людей предпенсионного и пенсионного возраста, у которых зачастую нет другого источника информации, кроме ТВ. Именно эта категория составляет основу электората Путина, а за счет пенсионеров, обычно голосующих за компартию или СР, но увидевших в президенте спасителя от фашизма, рейтинг нацлидера вырос. Но опять же, это временный эффект, который вскоре может обвалиться вместе с курсом рубля.

Евросоюз на срочном совете: как остановить нашествие Африки – может, Ливию восстановим?

Министры внутренних и иностранных дел Евросоюза соберутся в Люксембурге на срочное обсуждение ситуации с африканскими (в первую очередь ливийскими) беженцами. Или, как их называют официальные европейские СМИ, «нелегальными мигрантами».

Напомним: только за одну неделю, с 14 по 19 апреля, стало известно о гибели в Средиземном море двух лодок. На одной утонули 400 человек, на другой (позавчера) – порядка 700. Вместе это более тысячи погибших, что составляет две трети жертв «Титаника» или три с половиной малайзийских «Боинга».

Это стало бы главной трагедией Европы, если бы на лодках не плыли в Европу люди безусловно второго сорта.

Тем не менее, страны европейского средиземноморского берега настаивают на необходимости что-то решать.

Так, премьер Мальты Джозеф Мускат открыто заявил:

– Мы имеем разваливающееся государство у нашего порога. Мы имеем расцвет банд, организующих рискованные путешествия на ненадёжных судах. Мы должны собрать все ливийские группировки вместе и сформировать что-то вроде почти единого правительства.

Отметим: собрать ливийские группировки вместе Мальте (да и Европе вообще) не удастся. Ливия разделена на несколько богатых уделов (в которых идёт производство и из которых гонится нефть) и бедных (скажем, сильно разбомбленных освободительными бомбами европейцев за верность социалистическому лидеру Каддафи). В некоторые относительно богатые города вообще не пускают посторонних ливийцев, потому что они (нищие посторонние ливийцы) понаедут и будут объедать коренных.

Нищие (вернее, резко обнищавшие и потерявшие государство) ливийцы не надеются на «международно признанное правительство», контролирующее в основном центр формальной столицы Триполи. Они садятся на какие попало лодки и плывут в Европу – обычно в Италию. Кстати, поскольку развалившихся государств стараниями Европы в Африке не так уж мало, то вместе с ливийцами контрабандисты перевозят и других африканских граждан. В прошлом году был поставлен рекорд: до Италии доплыли 170 тыс. человек. В целом до ЕС – порядка 250 тысяч.

Сколько утонуло по пути – не знает никто. Например, с последней лодки удалось спасти около 20 человек и обнаружить чуть более 20 тел. Остальные разбросаны по обширной территории. Оценки жертв трафика выглядят явно заниженными: около 1 тыс. человек в этом году и 3,5-4 тыс. в прошлом.

Беженцы, заполняющие южные страны и без того кризисной Европы, – не являются полезным приобретением для её экономики. ЕС в соответствии с законами неоколониализма предпочитает получать специалистов в нужных областях, на обучение и обкатку которых уже затрачены деньги их далёких родин. Получать же малоквалифицированные массы не знающих языка, инокультурных и не создающих ВВП африканцев ЕС не желает. Но и топить их судёнышки на подступах к своим берегам самостоятельно – не может. Это противоречит официальным ценностям.

...Судя по всему, Европа попробует отдать борьбу с беженцами на аутсорсинг баронам-разбойникам, контролирующим африканский берег. То есть привлечь властителей прибрежных территорий бывшей Ливии к некоей концессии, в ходе которой она будет финансировать профессиональных «ловцов беженцев», возвращающих убегающих граждан назад любыми средствами. Однако как контролировать властителей, которые сами зачастую и являются организаторами человеко-трафика, – неясно. И вряд ли когда-нибудь прояснится, поскольку никакие многолетние усилия не смогли решить ни проблему наркотрафика через границу Мексики с США, ни проблему сомалийских пиратов в Аденском заливе.

Вот приходит ко мне человек на работу и начинает бить себя в грудь, потому что знает, что Брюховецкий патриот. Тогда я говорил: хорошо, будем думать, дайте мне ваш домашний телефон и я вам позвоню. И когда этот человек выходил, я звонил на домашний телефон. В основном отвечали дети. И если они со мной говорили на русском, то этого человека я никогда не брал на работу, потому что она просто подстраивается под конъюнктуру.