Мнение. Я согласна
И поскольку предыдущая серия постов может показаться уж слишком неверноподданной, разбавлю её, пожалуй, одним несколько более лоялистским. Расскажу о том, что мне больше всего нравится в происходящем сейчас — несмотря на череду катастроф, и объективных, и вполне рукотворных.
Восемь лет назад, в момент решений по Крыму, я сформулировал свою позицию так: радоваться — нечему, впереди — пот, кровь и слёзы. Но решение — правильное, потому что оно означает первый шаг из безвременья, из «конца истории». Тогда тем решением сказали: мы — не «РФ», возникшая в 91-м на пьянке в Беловежской Пуще и выполняющая роль кладбищенского лума на могилах собственных предков, мы — та самая историческая Россия, которую, оказывается, ещё всё-таки не добили. Разумеется, этой заявкой мы восстановили против себя такое количество сил, какое и представить себе невозможно. Но этот пост — об альтернативе.
Начну издалека. Стальной занавес из санкций, оперативно воздвигнутый вокруг нас сразу после 24.02, даёт повод говорить — ну всё, теперь как Иран или Северная Корея, живите на обочине современности. А ведь были частью глобального мира, и электрочайник Тефаль, не говоря уже о смартфоне, в режиме 24/7 думал о вас. Быть частью глобальной экономики — всегда лучше и комфортнее, чем жить в автаркии, так что вас ждёт нищета и прозябание на долгие годы, ибо сами ничего делать не умеете, всё покупали за доллары, которые вам давали за вашу нефть и газ.
Под этим утверждением лежит классическая идея, что ключ к эффективной экономике — это разделение труда, в данном случае — страновое. Быть в глобальной экономике хорошо потому, что каждая страна поставляет на мировой рынок то, что она умеет делать лучше всех, а об остальном не заморачивается — закупает у других; и это путь к общему процветанию и благополучию.
Но в самой парадигме «разделения труда» есть одна дьявольская деталь, на которую редко обращают внимание. Как только появляется разделение труда — появляется и иерархия. Чей-то труд становится более важным и значимым, а ещё более важной становится позиция того, кто управляет самим этим «разделением»: кому что делать. Глазом не моргнёшь — и оказывается: кто-то фараон, а кто-то раб.
Сегодняшняя эпопея с «оплатой газа в рублях» высветила как на ладони, каким было место, предписанное России в «мировом разделении труда» все предшествующие годы, и что это означало для нашего общества и для всех сфер нашей жизни. В том числе, например, дало ответ и на вопрос о том, «почему так много государства в экономике». Идея простая: сырьё — туда, деньги за него — типа наши, но тоже остаются там, и тратятся там; при этом исключительно на задачи текущего потребления, ни в коей мере не на приобретение производственных активов или, не дай Бог, технологий. Производства, оставшиеся от СССР, пусть себе медленно умирают, высвобождая рыночные ниши, образование и наука относительно современного уровня — ну, тоже пусть пока будут, но лучшие кадры всё равно уедут в лучший мир, благо в примитивной колониальной экономике им всё равно не будет точек приложения. Оставалась мелочь — дождаться, пока сгниёт на складах советский ядерный арсенал и поумирают последние руководители с т.н. «имперскими амбициями», а на их место придут «эффективные менеджеры». И всё, дальше — обочина человечества: те, кто у вентиля, живут по стандартам первого мира, все остальные — по стандартам третьего мира, но ни те, ни другие и в мыслях не имеют хоть как-то оспаривать этот порядок вещей.
Вдумайтесь. Ни у вас, ни у ваших детей, ни у ваших внуков-правнуков в этой модели не было никакого будущего, кроме шанса уехать в первый мир и там кем-то стать. А теперь будет шанс — пока лишь шанс! — что можно будет становиться кем-то здесь. Учёным, инженером, предпринимателем, режиссёром, офицером, политиком… на своей земле, в своей стране, на родном языке. Это одно — перевешивает все потери «потерянного рая». Стоит того.
А так бы, ох, как вразумляли Австралию да Зеландию 
